Лукашенко выписал себе множество бонусов на случай ухода. А вот как он сам обошелся с бывшими главами государства

15 августа 2024 в 1723730400
«Зеркало»

Александр Лукашенко предложил дополнить Уголовный кодекс новой статьей - о насилии или угрозах президенту (в том числе бывшему) и членам его семьи. За это смогут наказывать даже лишением свободы на срок до восьми лет. А еще раньше, в 2023-м, политик озаботился гарантиями для экс-президентов - по принятому тогда закону, им гарантированы места во Всебеларусском народном собрании и Совете Республики, неприкосновенность (то есть невозможность осудить за какие-то действия на посту), пожизненная госохрана и денежное содержание, медобслуживание и многое другое. На этом фоне мы решили вспомнить, как сам Лукашенко относился к бывшим руководителям Беларуси. Оказалось, что условия у тех были далеко не такими приятными: политик не давал им работать, лишал пенсии, а одного, если верить его воспоминаниям, и вовсе хотел убить.

А кто вообще был главой государства до Лукашенко?

Александр Лукашенко пришел к власти в 1994 году. На тот момент оставались в живых пять его предшественников. Это бывшие руководители БССР Николай Слюньков (1983−1987), Ефрем Соколов (1987−1990) и Анатолий Малофеев (1990−1991), а также два экс-спикера Верховного Совета уже независимой Беларуси Станислав Шушкевич (1991−1994) и Мечислав Гриб (январь - июль 1994).

Трое первых возглавляли Коммунистическую партию Беларуси. Правда, формально лидерами БССР были не они, а руководители парламента. Но реальная власть находилась в руках партии, поэтому главами республики будет корректно считать именно Слюнькова, Соколова и Малофеева.

После приостановления деятельности Компартии Беларусь стала парламентской республикой, и главами государства теперь считались спикеры Верховного Совета. До появления поста президента эту должность занимали Шушкевич и Гриб. Но в список экс-руководителей Беларуси будет справедливо добавить и шестого человека - экс-премьера Вячеслава Кебича. В 1991−1994 годах контроль над исполнительной властью был в его руках, он же контролировал парламентское большинство. С другой стороны, Шушкевич оставался самостоятельной фигурой, а Гриб, хоть и был креатурой Кебича, на каком-то этапе стал вести свою игру - так что последние нам тоже подходят.

Проблемы Слюнькова и удача его коллег

Начнем с Николая Слюнькова. В 1987-м его забрали из Минска на повышение в Москву. Функционер стал секретарем ЦК КПСС, отвечавшим за развитие экономики, а также членом Политбюро (высшего партийного органа - фактически коллективного органа руководства Советским Союзом). В 1990-м он пережил инфаркт и ушел на пенсию. Следующие восемь лет жил в Москве.

На отдых Слюньков уходил в статусе «персонального пенсионера союзного значения». Всего в СССР было три вида таких повышенных пенсий: союзного, республиканского и местного значения, они устанавливались специальными партийными комиссиями. Персональная пенсия союзного значения с 1977-го составляла 250 рублей, то есть в два раза больше обычной (размер последней был 120 рублей).

Как отмечал историк Владимир Мамяченков, главное преимущество персональных пенсий заключалось не в деньгах, а в прилагаемом к ним «соцпакете».

«Преимущественное право на специализированную медицинскую помощь и протезирование для самого пенсионера и членов семьи, находящихся на его иждивении, приобретение лекарств за 20% их стоимости, возможность ежегодно получать денежное пособие в размере до двух пенсий и путевки в санатории (сам пенсионер получал их бесплатно, а жена - со значительной скидкой), бесплатный проезд на городском транспорте (раз в году - и на поезде), право на дополнительную жилую площадь и 50-процентную скидку на оплату коммунальных услуг, право на дополнительные пособия в связи с рождением детей или в случае "особой нужды" (пожар, наводнение, тяжелое заболевание и т.п.), - описывал "бонусы" исследователь. - Кроме того, персональные пенсионеры, в зависимости от категории их персональной пенсии, постоянно или к праздникам получали продуктовые "заказы" и могли покупать в закрытых распределителях недоступные для остального населения товары».

Добавим, что, кроме этих благ, Слюньков как экс-член Политбюро получал надбавку к пенсии в размере даже не 250, а 500 рублей. За ним и его коллегами сохранялись государственные дачи и машины с водителями.

Но после распада СССР новая власть отказалась от прежних персональных выплат коммунистическим функционерам. Экс-чиновники стали получать обычные пенсии, которые в условиях инфляции быстро стали копеечными. Генерал Валентин Варенников, участвовавший в 1991-м в попытке госпереворота (путче ГКЧП), рассказывал, что примерно в 1993-1994 годах помог Слюнькову и Григорию Романову, одному из конкурентов Михаила Горбачева в борьбе за должность генсека, получить персональные пенсии от России.

Возможно, ради этого экс-руководитель Беларуси даже стал собирать документы, подтверждавшие его участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, что было невероятно цинично, ведь именно при Слюнькове власти БССР замалчивали информацию о последствиях аварии и опасности для людей.

Судя по всему, размер полученной Слюньковым в России пенсии оказался не таким высоким. Потому что с января 1998-го он и Романов стали получать доплаты, исходя из месячной зарплаты российских министров - указ об этом подписал тогдашний президент РФ Борис Ельцин. Заметим, что все это время Александр Лукашенко никак не беспокоился об обеспечении бывшего главы Беларуси. Впрочем, все это время тот жил в Москве.

А вот его преемнику Ефрему Соколову, который в ноябре 1990 года ушел на пенсию с должности первого секретаря беларусской компартии, повезло больше. Статус «пенсионера союзного значения», также полученный им, обнулился с распадом СССР. Однако беларусский парламент принял постановление о пожизненной пенсии бывшим премьерам и главам государства в размере 70−75% от окладов действующих премьера и спикера. Например, Мечислав Гриб оставил должность главы парламента в 1996-м и сразу стал получать соответствующие выплаты.

Было ли такое специальное постановление по Соколову, мы не знаем. Известен лишь размер выплат. Например, в том же 1996-м Станислав Шушкевич получал пенсию в размере 3 млн 196 тысяч беларусских рублей (это соответствовало 300 долларам - очень неплохие по тем временам деньги).

Но в декабре 1997 года Лукашенко понял, что может манипулировать выплатами своим предшественникам. Он отменил постановление парламента, которое мы упоминали, и издал указ, в соответствии с которым пенсии за особые заслуги получают только те лица, которых лично определяет он сам. В итоге в этот список вошли Соколов и Слюньков, который вскоре вернулся в Беларусь (получается, он стал получать сразу две пенсии: беларусскую и российскую). Судя по всему, в этот список через некоторое время добавили и Анатолия Малофеева, который в то время еще работал - был спикером созданной Лукашенко вместо Верховного Совета Палаты представителей. Наверняка в перечень сразу включили и Кебича, который всячески поддерживал Лукашенко.

Все эти люди прожили долгую жизнь и скончались в одном и том же году - 2022-м. Слюньков умер на 94-м году жизни, Соколов ушел из жизни на 96-м, Малофеев - на 89-м. Чуть ранее, в 2020-м, на 85-м году жизни умер Вячеслав Кебич. О выплатах Грибу и Шушкевичу мы расскажем ниже.

Запрет на работу и изменение закона задним числом

Слюнькова, Соколова, Малофеева и Кебича объединяло то, что они поддерживали политику Александра Лукашенко. С проблемами из этой четверки столкнулся лишь первый - да и то во многом потому, что не жил в Беларуси. А вот спикерам Верховного Совета независимой Беларуси - Шушкевичу и Грибу - при Лукашенко пришлось непросто. В 1996 году, когда политик осуществил государственный переворот, они выступили против и в итоге лишились работы (оба на тот момент были депутатами парламента, который уничтожил первый президент).

Шушкевич на тот момент уже был пенсионером, а вот Грибу, родившемуся в 1938-м, до пенсии оставалось еще два года. Поскольку он был выпускником юридического факультета БГУ, то решил стать адвокатом. В 1996-м он, еще будучи депутатом парламента, сдал экзамен и получил соответствующую лицензию. Но в 1997-м власти ее отозвали и предложили повторно сдать экзамен Квалификационной комиссии по вопросам адвокатской деятельности. Поводом стало то, что Лукашенко запретил госслужащим иметь адвокатскую лицензию. Но, как подчеркивал Гриб в своей жалобе в Комитет по правам человека ООН, закон не имеет обратной силы, а лицензия у него была до принятия решения Лукашенко.

И все же, чтобы иметь возможность работать, экс-спикеру пришлось подчиниться. Гриб успешно сдал новый экзамен 1 июля того же года. Однако спустя неделю министр юстиции (тогда эту должность занимал Валентин Сукало, теперешний глава Верховного суда), даже не уведомив экс-спикера, распорядился отложить выдачу ему лицензии. Поводом было то, что в марте 1997 года Гриба оштрафовали за участие в несанкционированном митинге в ознаменование третьей годовщины принятия Конституции Беларуси (хотя по закону наличие административной ответственности никак не влияет на получение или отзыв лицензии).

30 июля 1997 года экс-спикеру окончательно отказали в выдаче адвокатской лицензии под предлогом того, что он якобы нарушил действовавшее тогда законодательство и нормы профессиональной этики. При этом Сукало ссылался на действующее положение о выдаче таких документов. Но, как писал Гриб в жалобе, документ был принят 4 июля 1997 года, а уже 29 июля министр юстиции изменил его - в частности, получил право отказывать в выдаче лицензий, чем и воспользовался уже на следующий день. Попытки обжаловать это решение ни к чему не привели.

Отчаявшись, Гриб в 1998-м начал читать лекции в частном институте права. Однако когда об этом стало известно властям, от ректора потребовали немедленно уволить экс-спикера. В том же году его и супругу лишили возможности пользоваться услугами лечкомиссии - Республиканского клинического медицинского центра Управделами Лукашенко.

В Комитете по правам человека ООН не стали рассматривать последние два факта, поскольку это не относилось к сфере их компетенции. Однако относительно выдачи лицензии на адвокатскую деятельность констатировали: Беларусь должна выдать ее Грибу и возместить ущерб, «включая выплату адекватной компенсации». Разумеется, власти ничего из этого не сделали.

Пенсия бывшего главы государства в размере 0,4 доллара

А что с пенсиями Грибу и Шушкевичу? Как вы помните, Лукашенко отменил постановление парламента о том, что пенсии бывших руководителей должны быть привязаны к зарплатам руководителей нынешних, и издал указ, в соответствии с которым пенсии за особые заслуги получают только те лица, которых лично определяет он сам. Своих политических противников в этот список он не включил. В результате пенсии Грибу и Шушкевичу, а также Семену Шарецкому (спикеру Верховного Совета в 1996-м) пенсии были сохранены без индексации - то есть без учета инфляции.

Шарецкий вскоре эмигрировал из страны - сперва в Литву, а затем в США, где живет с 2001 года и, судя по всему, получает американскую пенсию. Грибу на пенсии пришлось использовать запасной аэродром. До прихода в политику он служил в МВД, причем первым в Беларуси получил звание генерал-майора милиции, а потому перешел на генеральскую пенсию. Денег он получал меньше, чем было положено спикеру парламента, но очевидно больше, чем простой беларус.

А вот Шушкевичу повезло меньше. Он получал все ту же пенсию в 3 млн 196 тысяч беларусских рублей - к 2002-му после деноминации они превратились в 3196 рублей, что соответствовало… 1,9 доллара в месяц. Пенсия его предшественника на посту спикера Николая Дементея, который поддерживал Лукашенко, была больше примерно в сто раз.

Экс-спикер подал в суд. Но в пенсии за особые заслуги ему отказали. Судья Московского районного суда Минска Ольга Гусакова (позднее она станет в нем заместителем председателя) озвучила следующий аргумент: Шушкевич не имеет на нее права, поскольку, согласно указу, не входит в перечень лиц, которым такая пенсия полагается. Тогда, в 2002-м, минимальная пенсия по возрасту составляла 41 805 рублей (примерно 30 долларов). В суде Шушкевичу заявили, что если бы он обратился в органы соцобеспечения, его пенсия превысила бы 120 тысяч рублей. Но экс-спикер не захотел унижаться, а потому стал зарабатывать на жизнь сам лекциями и выступлениями за границей. Позднее его пенсию еще больше съедала инфляция: одно время бывший глава государства получал 0,4 доллара в месяц.

Лишь в середине 2010-х, когда стал сказываться возраст, и Шушкевичу стали тяжело даваться зарубежные поездки, жена оформила ему обычную пенсию, которая на тот момент составила 220 долларов.

Не только лишил пенсии, но и хотел убить?

Но эта история с пенсией Шушкевича, вероятно, была не единственным примером мести этому политику со стороны Лукашенко. Известен и куда более страшный сюжет.

Еще в конце 1996-го Виктор Шейман, один из ближайших соратников Лукашенко, поручил командующему внутренними войсками Юрию Сивакову создать команду для выполнения любых поручений - вплоть до убийств. Как утверждал в своем рапорте начальник Главного управления криминальной милиции МВД Николай Лопатик, именно Шейман отдал приказ уничтожить трех человек: экс-министра внутренних дел Юрия Захаренко (исчез 7 мая 1999 года), популярного оппозиционного политика Виктора Гончара и бизнесмена Анатолия Красовского (оба исчезли 16 сентября 1999 года). Позже также исчез оператор Дмитрий Завадский (7 июля 2000-го) - в причастности к этому также подозревали созданный властями «эскадрон смерти».

Еще в 2004 году спецдокладчик Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) Христос Пургуридес, изучив все обстоятельства, пришел к выводу, что Захаренко, Гончара и Красовского похитили и убили бойцы СОБРа под командованием Дмитрия Павличенко с ведома руководства страны.

Так вот, в числе убитых, видимо, мог оказаться и Шушкевич. В своих мемуарах он рассказывал, что 12−17 декабря 1999 года читал лекции в частной экономической школе в Варшаве, а вечером 15 числа пригласил несколько друзей в небольшое кафе отпраздновать свой день рождения (напомним, что экс-спикер зарабатывал себе таким образом на хлеб, поэтому и встречал этот праздник не дома).

«У час нашага сціплага застолля афіцыянт паклікаў мяне да тэлефона (мабільнікаў у той час амаль не было), маўляў, тэлефануе жонка. Такога я не чакаў. Знайсці мяне па тэлефоне за мяжой, у кавярні, пра якую ведалі толькі запрошаныя! Але жонка не стала тлумачыць, як знайшла мяне, і запатрабавала тэрмінова вярнуцца ў Мінск, бо ў яе на руках квіткі на самалёт і запрашэнне для мяне за акіян на ўмовах, "якія мне і не сніліся". У выніку 19 снежня 1999 года я прыляцеў у Вашынгтон і стаў стажорам-даследнікам у Цэнтры Вудра Вільсана», - писал Шушкевич. Американский центр, о котором идет речь, занимается исследованиями в сфере мировой политики.

Спустя какое-то время экс-спикер спросил у заместителя директора центра, почему его пригласили. «"Я ж не падаваў просьбы на атрыманне стыпендыі, а конкурс у вас вялікі і правілы жорсткія: на стыпендыю "могуць прэтэндаваць даследнікі, якія валодаюць выдатнымі здольнасцямі і ўнікальным досведам", а я нават гуманітарнай адукацыі не маю". Адказ быў вычарпальным: "Гэта распараджэнне спадара дырэктара Лі Гамільтана, а яго думку нельга ставіць пад сумнеў. У яго больш чым трыццацігадовы досвед кангрэсмэна"», - писал Шушкевич.

По словам политика, «прытрымліваючыся прыказкі "падараванаму каню ў зубы не заглядаюць", я супакоіўся. Адмовіцца ад стыпендыі, якая ў даляравым эквіваленце амаль у 20 разоў перавышала мой заробак на пасадзе Старшыні Вярхоўнага Савета, я, а тым больш мая жонка, палічылі абсалютна нелагічным. У выніку да 28 красавіка 2000 года я жыў і працаваў у Вашынгтоне».

Уже годы спустя выяснилась настоящая причина приглашения экс-спикера в США. 15 декабря 1999 года жену Шушкевича пригласил к себе посол Соединенных Штатов в нашей стране Дэниел Спекхард. «Спадзяюся, што вы ўмееце захоўваць таямніцы, - передавал бывший глава Верховного Совета тот разговор. - Тое, аб чым я вам скажу, можна расказваць каму хочаце, але толькі праз пяць гадоў. Мы маем звесткі, што ваш муж можа знікнуць так, як зніклі міністр Захаранка і дэпутат Ганчар. Вось вам квіток на самалёт і запрашэнне для вашага мужа ў Вашынгтон. Адлёт 19 снежня».

Ирина Шушкевич рассказала об этом своему мужу лишь через семь лет после того разговора.