«Эта партия проиграна». Беларусские исследователи — о том, во что превратилась Академия наук
12 мая 2025 у 1747035600
«Наша Ніва»
«Наша Ніва» расспросила ученых о том, что происходит с беларусской наукой. Беларусская академия может превратиться в филиал Новосибирского научно-исследовательского института, образно описывает перспективы один из них.
Главное - прикладные задачи и идеология
Химик Сергей Бесараб, когда-то сотрудник Института общей и неорганической химии Национальной академии наук, рассказывает о процессах, которые происходят в Академии наук последние несколько лет и сейчас, по-видимому, достигли пика:
«Мне кажется, что сбылась мечта [руководителя НАН] Гусакова о том, чтобы переориентировать беларусскую науку полностью на прикладной характер. Почти все сотрудники академии из круга моих знакомых занимаются прикладными задачами, работают по разным подрядным и субподрядным договорам. Это упрощение необходимо для экономики страны, но не нужно миру, никто в НАН сейчас не добывает новые знания, они используют старые знания в утилитарных целях.
Очевидно, что в основном это военный заказ, но знакомые в академии говорят, что это заказ от предприятий. Например, там делают довольно технологичные абразивы, смазочные материалы, сейчас очень вырос интерес к композитам и функциональным полимерам. Говорят, что все это необходимо для беларусских заказчиков. Но я понимаю, что последние 10 лет высокопрочные композиты никому не были нужны, так зачем они нужны сейчас? Для композитной легкой брони, для рам дронов».
В результате таких процессов зарплаты в академии растут, говорит Бесараб, и многие ученые довольны.
Ученые, которые уехали после 2020-го и не имеют явной опасности преследования, возвращаются в Беларусь.
«Сейчас настроения в беларусской науке аналогичны ситуации в начале 2010-х, - рассуждает он. - Репрессии в академии все равно продолжаются. Масштаб их меньше, но иногда в научно-исследовательские институты все равно приходят за кем-то».
К тем, кто уехал, в Академии наук относятся с обидой - мол, не оправдали надежд. Есть и раздражение от того, что за границей вообще поднимают тему о том, как живет академия. Ученые просто хотят работать, а также чтобы им никто не напоминал о 2020-м.
Хорошие зарплаты не гарантируют стабильности. Дмитрий Кононович - беларусский ученый, работающий в Таллиннском технологическом университете, - рассказывает, что даже за рубежом много слышал об увольнениях беларусских коллег:
«До меня неоднократно доходили новости о том, что кто-то из моих знакомых, друзей знакомых или бывших преподавателей в университете - то ли был уволен, то ли ему не продлили контракт, то ли сам принял решение уволиться. Это напоминало волну увольнений. Кто-то из этих людей в итоге оказался за границей и теперь продолжает научную работу здесь».
Марина Шаптуренко, бывшая научная сотрудница Института генетики и цитологии НАН, следит за событиями в академии и родном институте через новости и публикации учреждения в соцсетях.
«Если анализировать контент моего института, вряд ли можно его назвать научным. Фактически институт превращается из научного учреждения, которое должно заниматься фундаментальными и прикладными исследованиями, в лабораторию по генетическому тестированию. Большинство публикаций института направлено на то, чтобы привлечь людей к этим платным услугам. <…>
Много внимания также уделяют идеологии и пропаганде. Меня особенно поразило участие сотрудников института в мероприятии "Составление ситуационных задач с патриотическим контентом на уроках по предмету Биология". Также в институте выступают лидеры БРСМ, Игорь Тур, проводят другие мероприятия, не связанные с наукой».
Марина Шаптуренко отмечает - все это не говорит о том, что Институт генетики больше не является исследовательским учреждением. Есть негативные тенденции, но при этом среди сотрудников института по-прежнему есть профессиональные ученые. Однако в таких условиях они не могут развиваться и вынуждены принимать правила игры, которые им навязывает система.
«Делают коллаборации с китайцами»
Несколько лет назад для беларусских ученых было проблемой публиковать свои работы в западных изданиях. Но и тут есть перемены, говорит Сергей Бесараб:
«Сейчас нашли обходные пути - например, делают коллаборации с китайцами, которые раньше сотрудничали с западными учеными. Такие статьи с большим количеством авторов не попадают под санкции. Как сказал мне один парень, санкции имели незначительный эффект, и публиковаться можно где угодно.
Есть крупные организации, наподобие европейской организации CERN, которым российские и беларусские ученые не нужны. Там фундаментальная наука мирового уровня, но все это не нужно беларусской науке, которая стала прикладной в последнее время. В более простых случаях можно делать публикации с китайцами».
В феврале 2025 года группа беларусских ученых, среди которых был Сергей Бесараб, выпустила отчет о состоянии беларусской Академии наук. Кононович обращает внимание, что в этой работе рассматривается в том числе динамика публикаций, сделанных в последние годы беларусскими учеными в уважаемых западных базах Scopus и Web of Science.
Согласно этим данным, современный вклад беларусов в мировую науку носит фрагментарный характер. Во многом он держится на усилиях отдельных ученых и международном сотрудничестве. Если беларусы что-то публикуют, то это либо работы, сделанные в коллаборации, где беларусский вклад не является ведущим, либо статьи в менее влиятельных научных изданиях. Есть, говорит Кононович, и публикации в престижных изданиях, но их очень мало для европейской страны с таким населением, как у Беларуси.
Ученый рассказывает, что его контакты с беларусскими коллегами подтверждают эти выводы:
«Уровень квалификации многих исследователей действительно высокий, есть интересные идеи, особенно у тех, кто следит за актуальной научной литературой. Но ощущается нехватка личного контакта с мировым сообществом - участия в международных конференциях, совместных проектах, программах обмена. Такие контакты - мощный стимул для начала нового исследовательского направления, особенно для молодых ученых. Так и рождаются прорывные идеи, которые и приводят к сильным публикациям.
Без этого наступает застой: десятилетиями исследуются одни и те же, по сути, уже исчерпанные темы, при этом получаются рутинные и мало значимые результаты, которые публикуются в третьесортных журналах просто «для галочки».
Даже если возникает действительно перспективная идея, реализовать ее очень трудно или невозможно. Проблема в нехватке инфраструктуры: беларусским ученым не хватает современного оборудования, необходимых реактивов, доступа к точным приборам.
И все же даже в таких условиях иногда беларусы делают интересные публикации, но они единичные. Если бы те же работы выполнялись в хороших лабораторных условиях, результаты могли бы быть на порядок выше, уверен Кононович.
Больше всего ударит по естественным и техническим наукам
Бесараб делает пессимистичные выводы о судьбе беларусской науки:
«Нужно нам, кто с этой стороны, понять, что касательно науки эта партия проиграна, академия адаптировалась, и там все нормально. Многие из науки поменяли журавля демократии на синицу лукашизма.
Невозможно сказать, что прямо сейчас они живут плохо. Но когда ты начинаешь взвешивать долгосрочные последствия, берешься за голову».
Академия наук, говорит Бесараб, станет вечным субподрядчиком для россиян:
«Российские научные институты будут что-то заказывать беларусам. Будет стагнация, пока Национальная академия наук не превратится в некий филиал Новосибирского научно-исследовательского института. В Беларуси исчезнет национальная наука как субъект.
Все это касается естественных и технических наук, а не гуманитарных, где в основном для работы нужны только бумага, карандаш и исследователь. Но в нынешнем мире мощь страны держится на технологических достижениях, и в этом смысле технологическая наука будет уничтожена, она уже не выделяется практически ничем. Все это - часть интеграции Беларуси в Россию».